Диагноз: детский церебральный паралич. У Максима была назначена операция на спинном мозге — она должна была помочь снять спастичность в мышцах, чтобы мальчик начал ходить. Однако в конце февраля семье пришлось бросить дом и месяц укрываться подвалах Мариуполя. Лечение не состоялось. Семья потеряла машину, которую собиралась продать для оплаты операции. Но от надежды поставить сына на ноги родители отказываться не собираются, и стоя перед выбором — налаживать жизнь в эвакуации или лечить ребенка — выбирают ребенка. Они сохранили накопленное, на оплату операции не хваталло только 150 000 рублей. Им на помощь пришли вы. Операция состоится 8 июня. Спасибо!
Средства на оплату операции Максима собраны! Огромное спасибо! Мальчик уже в клинке. Операция назначена на завтрашний день. Желаем Максиму хорошо перенести лечение и быстро восстановиться. И обязательно расскажем, как все прошло.
Вместо операционной Макс оказался в бомбоубежище
Историю Максима рассказала газета «Комсомольская правда». У нас осталась всего неделя, чтобы оплатить лечение, чтобы отложенная из-за страшных событий операция, наконец, состоялась. Мы просим всех неравнодушных прийти на помощь ребенку и подарить ему шанс начать ходить!
Все дети с ДЦП мечтают ходить, особенно если рядом есть брат, который легко и без усилий пользуется обеими своими ногами. Все родители детей с ДЦП мечтают о том, что их ребенок пойдет, особенно если способ заставить ноги двигаться есть, нужно только оплатить лечение. В прошлом году семья Максима узнала, что в России стали проводить операции СДР (селективная дорсальная ризотомия) — нейрохирургическое лечение спастики у детей с ДЦП. Не в США за сотни тысяч долларов, как раньше, а в Санкт-Петрбурге и Москве — двое суток с детьми на машине по гораздо более реальной цене. И родители стал собирать деньги на этот шанс и готовились продать машину. Госпитализация была назначена на 25 марта.
С этими деньгами, что успели собрать, и на этой машине, которую не успели продать, семья 27 февраля бежала из своего поселка в Мариуполь, чтобы спастись в его подвалах, когда начались авиаудары. Папа Максима пожарный, убежище для его семьи нашлось рядом с пожарной частью. И пока он уже в составе новой команды развозил еду и воду по другим укрытиям, его жена и двое сыновей стали мечтать о том, чтобы это все закончилось. Выйти семья смогла только 25 марта — Максим не попал в больницу, но жизнь для него началась совсем другая.
За этот месяц все, кто находился в убежище, не раз слышали и ощущали взрывы где-то очень близко. Выйдя из укрытия, мама и дети обнаружили, что вокруг нет ни одной уцелевшей машины — одни сгоревшие каркасы, среди которых был и каркас их автомобиля. Посмотрели... и начали пробираться домой.
«Мы пока в убежище месяц сидели, — делится мама Макса, — я думала, что нам и возвращаться будет некуда. Но дом остался цел. А вот жизнь раскололась. Мы с другими родителями из нашего поселка получили микро-грант на оборудование реабилитационного кабинета, чтобы наши дети могли заниматься рядом с домом. Нам даже часть оборудования успели завести. Когда вернулись, я пошла посмотреть этот кабинет, а он пустой, и только три стула стоят. Кто все забрал, не знаю. Мы прятались в темноте, вздрагивали от взрывов, но, кажется, полное понимание всего ко мне пришло, когда увидела эти три пустых никому не нужных стула в месте наших надежд. Мы собрались и уехали к родственникам в Россию, потому что Максиму нужна операция.»
Семья уехала не прятаться, не строить новую жизнь, а уехала лечить сына — делать то, что должен и хочешь, а не то, что вынужден. Собранные средства остались не тронутыми — даже в очень трудные моменты (а их было предостаточно) из этого запаса не было потрачено ни рубля. Снова записались на операцию — отличная дата — 7 июня. Жаль только, машина сгорела — ни продать, ни оплатить лечение.
Мы просим вас о срочной помощи Максиму — у нас всего несколько дней, чтобы собрать недостающие 150 000 рублей на оплату операции. После нее у Максима мышцы расслабятся, станут податливыми и мальчик сможет начать ходить.
